– Вряд ли! – Маргарита пожала плечами. – Боюсь, что наш ребенок будет только раздражать ее.

Тем не менее решено все-таки было ехать. Уговорились, что Платон Петрович станет приезжать как можно чаще. В Цветочное поехали и Настя, и Дуня. Сборы носили долгий и шумный характер. Паковали сундуки и чемоданы, коробки и мешки. Во всем доме стоял гам, крики и суета. Прислуга носилась как угорелая. Коленька нервничал и плакал не переставая. Наконец все вещи были собраны, снесены дворником Анисимом вниз и уложены в экипаж. Степанида провожала семью, стоя на тротуаре. Она оставалась в столичном доме одна из всей прислуги ухаживать за хозяином, когда он воротится.

– Ну, с Богом! – Кухарка перекрестила путешественников, со слезами глядя на всеобщего любимца Николеньку.

– Полно, Степанида, не реви, через пару месяцев вернется Николай, не узнаешь! – сказал Прозоров, махнул рукой, и лошади тронулись на Царскосельский вокзал.

С особым чувством приехала Маргарита вновь в любимое ею Цветочное. Уже издалека с дороги виднелся старый двухэтажный дом, почти скрытый деревьями, из-за чего он казался еще более приземистым. За ним раскинулся парк с заброшенной аллеей, где начинался ее роман с управляющим. Марго удивилась, что сердце ее оставалось спокойным, не выпрыгивало из груди, как бывало раньше, когда они заезжали в усадьбу с Прозоровым. Теперь она прибывала сюда не бедной приживалкой, а полноправной хозяйкой. По ее распоряжению комнаты, где собирались жить Маргарита с ребенком, были заново отделаны. Маргарита удивлялась, дом раньше казался ей необъятным, теперь же разросшаяся семья помещалась здесь с трудом. За домом садовник сделал для малыша закуток, где тот мог беспрепятственно играть в обществе своей няньки. Словом, она всем и всюду распоряжалась в имении, с нею советовался Платон Петрович.

Лошади остановились у крыльца, где уже поджидали гостей Гривины. Снова началась суета, шум, возгласы, поцелуи, Колин плач, опять сундуки и чемоданы, топот прислуги. Маргарита, легко спрыгнув с подножки, быстро подошла к Варе и обняла ее. Ровесницы, мачеха и падчерица, некоторое время смотрели друг на друга, прежде чем произнести уместные слова приветствия. Варвара и впрямь подурнела. Изменилось выражение некогда прекрасного лица, оно стало страдальческим. Обозначились горькие складки у рта, вокруг глаз проступили мелкие предательские морщинки. Марго рядом с Варей выглядела слишком здоровой, пышнотелой, крепкой.

– Митя правду говорил, ты стала просто красавица! – улыбнулась Варвара.

Марго не могла того же сказать бедной калеке, да и та бы не потерпела лицемерия. Поэтому Маргарита смущенно махнула рукой и поспешила поздороваться с Гривиным, который приветствовал ее с особым чувством.

Проживая в Цветочном, Маргарита в полной мере ощущала, как преобразился мир вокруг нее. Рождения Коли заставило Прозорова изменить завещание, и все знали об этом. Теперь она вместе с сыном наследовала две трети мужниных богатств. Варвару отец не обидел, ей с Гривиным отходила треть недвижимого имущества и капитала. Прислуга, которая знала ее по старым временам, быстро усвоила привычки новой барыни. И хоть в людской и злословили по ее поводу, мол, из грязи да в князи, слушались приказов беспрекословно. Правда, Маргарита не злоупотребляла ролью хозяйки, оставляя это за Варварой, которая все-таки жила в этом доме постоянно. Споры возникали о том, кто будет заказывать повару обед, кто и какие указания дает прислуге, как лучше варить варенье и о прочих чрезвычайно важных и принципиальных проблемах. Поначалу между молодыми женщинами вспыхнуло скрытое соперничество, но Марго вовремя опомнилась и отошла в тень. Пусть все будет так, как хочет Варя. Единственно, куда Варвара не решала совать свой нос, это был уход за ребенком. Коленька вызывал у Вари сложные чувства. Она как бы любила его против своей воли. Не любить это прелестное существо было невозможно, но этот ангел, сам того не ведая, украл у нее, Вари, большую часть наследства и отцовскую любовь. Иногда Варвара вдруг начинала мечтать, а вот если бы Марго не стало, ведь и молодые умирают часто! Тогда бы она вырастила Колю как сына. Она долгим взглядом смотрела на ребенка, так, что Маргарита пугалась и уносила его, будто прочитав мысли падчерицы.

Платон Петрович, пожив недельки две с семьей, уехал в столицу. Маргарита Павловна скучала по мужу, скучал и мальчик, который каждый день искал отца по закоулкам дома и сада. Во время этих прогулок к ребенку с няней часто подходил Дмитрий Иванович. Играя с мальчиком, он жадно вглядывался в его личико, пытаясь угадать там свои черты. Как бы ему хотелось, чтобы его догадка оказалась правдой! Никогда раньше он и помыслить не мог, что вопрос об отцовстве будет так сильно волновать его душу. Если не может быть ребенка в законном браке, то пусть хотя бы дитя у любимой женщины! Что бы он теперь не отдал за то, чтобы эта женщина и этот чудный ребенок были его семьей! Но еще лучше, если они унаследуют и все капиталы Прозоровых целиком! Поэтому, когда Платон Петрович отбыл в Петербург, Гривин решил возобновить свои попытки воскресить прежние чувства в бывшей возлюбленной.

Сложность для Гривина заключалась в том, что Маргарита почти не оставалась одна. То она с Варей в комнатах или парке, то у себя, то с горничной. А чаще всего на руках у нее Коленька и, конечно же, рядом нянька Дуняша. Выманить запиской куда-нибудь от глаз подальше тоже представлялось довольно сложным делом. Потому как надобно сначала эту записку передать как-нибудь, но каков будет ответ? Все же Гривину удалось незаметно положить неприметную бумажку прямо перед глазами Марго, когда она сидела у окна с шитьем, любуясь заходящим солнцем. Солнце садилось в темные облака и освещало их снизу необычайно ярким огнем. Отблеск этого сумасшедшего солнца золотил волосы Марго, делая их цвет совершенно фантастическим. Дмитрий будто случайно проходил мимо, наклонившись к траве, сделал вид, что поднял нечто, оброненное Марго. Это и была записка с мольбой о свидании в «их» аллее. Он положил записку на подоконник и, слегка поклонившись, отошел несколько шагов, так, чтобы наблюдать за окном. Некоторое время огненная грива Марго оставалась неподвижной, она боролась сама с собой. Затем, оглянувшись украдкой, молодая женщина быстрым движением развернула листок, прочла, и лицо ее выразило одновременно раздражение, испуг, но и какое-то тайное неосознанное удовлетворение. Именно этого чувства Маргарита и боялась в себе. Теперь она могла торжествовать, Гривин у ее ног, молит о любви и страдает при мысли о возможном отцовстве. Это ли не сладкий миг торжества и отмщения!

Марго растерзала бумажку на мельчайшие кусочки и продолжала шить, иногда поднимая голову, чтобы полюбоваться закатом. Гривин постоял еще немного в своем укрытии и двинулся в обратном направлении, надеясь получить ответ. Однако Маргарита ни жестом, ни взглядом не дала ему понять, что желает возобновить их тайные встречи. Раздосадованный управляющий уехал в контору мастерских и не появлялся до глубокой ночи, так, что Варвара забеспокоилась и послала за мужем человека.

Марго казалось, что в Цветочном она может не опасаться, что Гривин повторит то, что позволил себе на Казанской улице. Слишком много риска быть услышанным или увиденным, тем более что рядом с комнатой Маргариты находилась детская, где чутко спала Дуняша. Поэтому Марго не боялась неожиданного ночного вторжения Дмитрия. Однако она недооценила степень его вожделения. Иногда жажда обладания заставляет человека совершать опасные вещи.